Они – тиморцы
Каким показалась путешественнику из Абакана бывшая португальская и индонезийская колония.
Автостопщик из Абакана Максим Власов за три года намерен посетить как можно больше стран на пяти мировых континентах. Недавно Максим покинул Австралию и отправился в государство под названием Восточный Тимор, где останавливал мопеды, отмахивался от геев и даже нашел семью.
Дилийский «содом»
На призыв приютить «руссо-туристо» откликнулись сразу трое. Как обычно, дал согласие первому, а остальным сказал: «Увидимся!» Как только я это сделал, хост, которому я дал согласие, заявил о том, что он желал бы меня «потрогать» за его гостеприимство. Я, конечно, не сахарный, но предпочитаю, когда меня трогают девушки, даже после черт знает какого воздержания. В общем, написал второму хосту, а причиной, почему я не стал останавливаться у первого, так и указал: мол, тот меркантильный гей. И скопировал текст сообщения, где мне предлагались всякие непристойности. Но, видимо, я написал что-то не так, потому что второй хост испарился. Или он был тоже гиперактивным гомосексуалистом, или подумал, что я написал «грязный» текст от своего лица. Пришлось идти к третьему, безликому человеку, без фото и отзывов. Им оказался работник музея примерно сорока лет. Маленький, щуплый и усатый. И… тоже гей, который усиленно предлагает услуги массажа. А при приветствии не просто пожимает руку, а крепко обнимается, прижимаясь гениталиями.
Детские кладбища
Восточный Тимор долгое время был португальской колонией, а после того, как обрел независимость в семидесятых годах, сразу же был оккупирован Индонезией. В музее говорят, что в первые три года за время индонезийского гнета от голода погибло 30000 детей. Я не знаю, насколько это правда – о противостоянии этих двух государств в русскоязычном интернете почти ничего нет, но дилийское кладбище – настоящий кошмар. Примерно четверть всех могил – младенцев, проживших не более года. Дети «подкинуты» в могилы более взрослых родственников. В одной иногда даже по двое подкидышей. Примерно каждый третий покойник на кладбище не дожил даже до совершеннолетия. Вроде и оккупация уже более десяти лет, как осталась позади, но масштабная детская смертность никуда не делась…
Ехать можно – дорог нет
На третий день пребывания в Тиморе я выбрался на трассу и сразу же просто обалдел. Ее не было! Вместо хайвея или хотя бы приличной асфальтированной дороги я увидел нечто едва проходимое даже для внедорожников. И совершенно пустое! Даже на выезде из Дили, столицы страны, не было машин. Вообще. И тут я запаниковал. Ну, действительно, если никто не едет даже из столицы, то что будет, когда я отдалюсь от нее на десятки километров?
Вскоре я все же уехал. Я менял мопеды на джипы, а джипы – на грязные пыльные кузовы грузовиков, с которых опять слазил на мопеды. Автостоп в Тиморе оказался замечательным, но дороги словно после бомбежки. Вспомните худшую дорогу в своей жизни… Так в Тиморе они еще хуже. Подтопленные, заваленные камнями, упавшими со скал, зияющие метровыми провалами. Скорость на такой дороге – не выше 20 километров. Для джипов, может быть, 30. С уверенностью могу сказать, что после провозглашения независимости в 2002 году про дороги на острове просто забыли. За день я лишь добрался до Баокао (130 километров), а по ощущениям словно преодолел в десять раз больше. Выжженный солнцем и покрытый слоем дорожной пыли, я отправился в местную церковь, где и нашел приют. Прямо на полу актового зала, расположенного за основным зданием храма.
Большая тиморская семья
Хосе, так звали парня в мотошлеме, сказал название деревни, в которую он ехал, но я, разумеется, не понял. Впрочем, какая разница, дорога все равно одна и ехать мне по ней до самого конца, до места, где она плавно переходила в тропу. Так что, куда бы он ни ехал, мне все равно дальше. Более чем за час дичайшей тряски мы преодолели 18 километров – расстояние до его деревни. За это время я так умотался, что едва сполз с сидения. Плечи онемели, спина ныла, руки зудели от перенапряжения, даже дыхание было таким, словно я не ехал, а бежал. Ездить на байке с огромным тяжелым рюкзаком за плечами, да еще по ужасной дороге – то еще удовольствие. Такая езда похожа на лотерею: то ли доедешь, то ли на очередной кочке рюкзак перевесит и… в общем, понятно. Но в этот раз мне повезло – я был жив и здоров. Мало того, тут же оказался в центре внимания большой и дружной семьи, члены которой наперебой кричали: «МалАй!» (иностранец), тыкали в меня пальцем и весело смеялись. Покрытые многодневной пылью, босые, лохматые дети, более серьезные взрослые с бордовыми от бетеля зубами и смуглые морщинистые старики, скрывающие взгляды за кустистыми бровями, все они не сводили с меня глаз. Видимо, иностранец у них в деревне оказался впервые. Я хотел отдышаться и отправиться в дальнейший путь, но был задержан стаканом крепкого кофе, изготовленного из лично выращенных зерен. Вообще, я не люблю этот напиток, но устоять не мог. Еще чуть позже Хосе вызвался показать один водопад, и, конечно, я был не против.
Добираться до него было непростым делом: сначала ехали на мопеде, а потом еще пару километров шли тропами, но оно того стоило. Небольшой, но очень милый водопад впадал прямо в «бездонную» запруду, окруженную отвесными скалами, прыгать с которых одно удовольствие. Особенно в душный тропический день.
По дороге обратно нас нагнал тропический ливень (я еще не жаловался, что в Тиморе сезон дождей и льет здесь каждый божий день?!), от которого отсиживались в козлятнике вместе с его обитателями. Были атакованы скорпионом, но одержали безоговорочную победу! Разумеется, ночевать я остался у них. Семья была огромной, только детей человек десять, а вообще – около двадцати человек. Кто кому кем приходится, я так и не разобрался. Жили они на два дома, но и тут по какому принципу прошла дележка, тоже непонятно.
Например, Хосе говорил, что живет в одном доме, но ночевал почему-то в другом. За счет такого количества людей, размещенных в не самых больших хоромах, ни о каком личном пространстве не шло и речи. Спальни представляли собой пустые комнаты со шкафом, тонким покрывалом на бетонном полу, по сравнению с которым даже мой коврик для йоги – перина; и рядом подушек. Если в комнате жил ребенок, то на подоконнике валялась замусоленная пыльная мягкая игрушка.
Семьями, в которых по 6-7 детей, в стране никого не удивишь. Восточный Тимор абсолютно не испорчен туристами. Это бросается в глаза даже в Дили. Таксисты ненавязчивые, цены единые для местных и меня. Иногда продавцы пытаются обмануть, но делают это так бесхитростно, что раскусить ложь ничего не стоит. Главная достопримечательность Дили – статуя Иисуса Христа на одной из скал вблизи города. Всемирный Спаситель воздевает руки в сторону столицы, даруя благословение. Что интересно, статуя возвышается на земном шаре, а стоит Божий Сын прямиком на России. В этой стране не так много туристических объектов, но если вам кто-то скажет, что в Восточном Тиморе нечего делать, так не верьте! Я, к примеру, собираюсь забраться на гору Мотебиан, где дуют сильные ветры.
